Артур Рубинштейн (آرثر روبنشتاين) |

آرثر روبنشتاين

ольский музыкант Артур Рубинштейн - личность легендарная. го пианистический путь начался в 1900 году в ерлине، завершился в 1976-м в ондоне. астроли Артура Рубинштейна в СССР в 1964 произвели ошеломляющее впечатление. كلمات بمعنى: оначалу молодежь была настроена скептически: его можно ожидать от исполнителя в возрасте 77 лет؟ днако ، как высказался тогда музыкальный критик Г. Коган، „опасения оказались неосновательными. Перед нами предстал увлекательнейший пианист, полностью сохранивший свою «форму» — не только свежесть и чуткость восприятия, но и изумительный виртуозный аппарат, юношеский огонь, энтузиастическую влюбленность в музыку“*.

1999 году фирма „BMG“ выпустила уникальное собрание дисков „مجموعة آرثر روبنشتاين“ - „Коллекция Артура Рубинштей630002“. 94 дисках представлены все студийные и „ивые“ записи великого музыканта. Многие произведения Рубинштейн записывал по нескольку раз, и теперь мы можем наконец сравнить его исполнения разных лет, реально проследить творческую эволюцию пианиста. аписи одного сочинения порой сильно отличаются، причем различия касаются именно исполнительцно.

ольшой интерес представляют редкие „записи концертов Артура Рубинштейна. В одном из своих интервью 1964 года музыкант признавался: „Для настоящего артиста играть перед людьми — счастье… Радио не заменяет общения в концертном зале. Артисту нужны слушатели. люблю ، когда на концерте сидят даже на эстраде ، и обычно прошу пропускать на ти местаулонсервать. Радио не дает вдохновения. еловек слушает музыку «между делом»، а концерт должен быть праздником. от почему я избегаю трансляций своих концертов… “

еповторимость، узнаваемость исполнительской интонации юеповторимость، узнаваемость من نحن؟ Его фразировка происходила от какого-то ощущения дыхания, его фортепиано как будто пело — ударный инструмент трансформировался в поющий… Рубинштейн не пытался сделать мягкие пассажи почти неслышными — это лишило бы их эмоций и смысла; он всегда глубоко погружал пальцы в клавиши، когда требовалось، и „с ощущением piano“ ، как он. Сочность звука стала одним из его ирменных знаков. Однажды великого виолончелиста Григория Пятигорского спросили: „У кого самый богатый виолончельный (курсив наш.— Ред.) звук?“ И он ответил: „У Рубинштейна“.

ременем Рубинштейн также владел необыкновенно тонко. емп، который он выбирал، всегда был „tempo giusto“ ، то есть темп „сообразный характеру пьесы“. По словам Даниеля Баренбойма, его темп „всегда был «правильным»— не слишком быстрым для того, чтобы все было слышно, и не слишком медленным, чтобы звук распадался. н был очевидно в идеальной пропорции к содержанию… "

Однако самое главное, что отличает исполнение Артура Рубинштейна,— это удивительная пластичность, гибкость, естественность течения музыки, иначе говоря, особенности rubatо. орма его фраз была очень вокальной ، слушатель чувствовал живое дыхание музыкальной линии. ианист орошо знал، то певцы и духовики бостигают большой выразительности умелым взятием истовики. Rubato Рубинштейна не только проявление огромного таланта, но и результат осознанной работы, о чем говорит его обращение к Эмме Дестин, которой он восхищался и которую считал лучшим драматическим сопрано начала ХХ века: „Ваша манера пения… послужила мне большим уроком. ы научили меня разумной трактовке rubato - того столь понимаемого определения свободы воражен. Я попытаюсь перенести Ваше совершенное владение дыханием в мою собственную фразировку и убежден, что именно это имел в виду Шопен, предписывая rubato в своих произведениях“ (Рубинштейн А. Дни моей молодости//Исполнительское искусство зарубежных стран. Вып. 9. М., 1981 سي 157).

аш разговор теперь плавно переходит к Фридерику опену، и то неудивительно، ибо Рубинштейдоспоно. Ни для кого не секрет, что глубинное, подлинное погружение в музыку Шопена чаще удается пианистам-полякам, так как ощущение „polskosci“ (польского духа, польского начала) у них в крови. Большую часть произведений композитора Рубинштейн играл на протяжении всей своей жизни, но, пожалуй, особенно глубоким и тонким проникновением в сложный мир шопеновской музыки отличаются его интерпретации 1950–60-х годов.

Ключом к пониманию особенностей интерпретации Шопена Артуром Рубинштейном служат собственные слова музыканта: „Чтобы понять Шопена, нужно знать, что композитор был учеником Баха и Моцарта, учеником точности и гармонии. Это благородный гений. Rubato опена - от итальянского пения: композитор постоянно посещал итальянскую оперу، изучая искуство. Учтите дыхание певца, выразительность арий и речитативов, пение для души — и появится должная степень свободы, не навязанной, а вытекающей из смысла мелодии…“ Но при этом в Шопене, по мнению пианиста, „отвратительна… примитивная танцевальность, подпрыгивающие ритмы, назойливое подчеркивание акцентов، бальная лихость “.

По мнению Рубинштейна, в первой половине ХХ столетия большинство пианистов „гипертрофировали естественный лиризм Шопена, утрировали пластичность и красоту мелодии, вместо того чтобы исполнять произведение чисто, просто, с прямотой и внутренним чувством. орой задерживали ноты، которые не следовало тянуть، разбивали аккорды، дали по полжааа، когдазнони. Апофеоз такого подхода мы можем наблюдать у Игнацы Яна Падеревского. К сожалению ، многие музыканты до пор придерживаются придерживаются принципов. Рубинштейн был первым، кто начал бороться за „моцартовски точного، чистого Шопена“. Он противостоял традиции преувеличенной чувствительности, сентиментальности, созданной шопеновскими учениками, однако это послужило поводом к серьезным нападкам; польские критики и публика говорили: „Рубинштейн играет талантливо، но Шопен абсолютно сух“.

Из записей концертов Шопена для фортепиано с оркестром, представленных в собрании дисков фирмы „BMG“, хочется выделить альбом № 17: Первый концерт e-moll с оркестром Лос-Анджелесской филармонии под управлением А. алленштейна (1953) и торой концерт f-moll с Симфоническим оркестром NBC под управлением У. тейнберга (1946) - и альбом № 44: Первый концерт e-moll с Новым симфоническим оркестром Лондона под управав. Скровачевского (1961) и Второй концерт f-moll с оркестром „Симфония воздуха“ (“Symphony of the Air”) под управлениениемием. Валленштейна (1958). аметны различия в исполнительских концепциях первых частей концертов. ак، первая часть Первого концерта из альбома № 17 звучит императивно، крупным мазком، довольтром، бовольтром، вся актура очень ясна и мелодизированна، никакой педальной дымки. Первая часть Второго концерта из того же альбома исполняется страстно, устремленно, патетично, рельефно в интонационном плане, ярко, но несколько маршеобразно; возможно، такая „прямолинейность“ и чрезмерная „маршевость“ объясняются определенной полемичестной полемичесной полемичесной. Что касается вторых и третьих частей в записях всех концертов обоих альбомов, то все они по-своему прекрасны, особенно вторые части, исполненные ласково, упоительно, без какой-либо слащавости. оворя об интерпретации Рубинштейном концертов опена، вошедших в альбом № 44، очется вомнить. умана 1836 года: „ас снова приветствует дух оцарта…“ бщий тон интерпретаций концертов альбомай؛ то сдержанное، серьезное، чуть отстраненное повествование. арочито неторопливые темпы، тонкие ритмические оттяжки в иналах، удивительное единение солистаста

авно уже стали талонными рубинштейновские трактовки баллад، кспромтов، баркаролы، скерцо Шопена؛ особенно то относится к записи 1949 года (альбом № 26). апись етырнадцати вальсов، сделанная в 1963 году за очень короткое время - етыре с половиной асай؛ это поэма, произнесенная на одном дыхании, словно проникнутая воспоминаниями о давно ушедшем… В полонезах Шопена у Рубинштейна также присутствуют нетрадиционные исполнительские решения — например, непривычно медленный темп в Полонезе c-moll, „тихая“ мазурка в середине Полонеза fis-moll. еликолепна кульминация в коде олонеза-антазии.

о-разному раскрывает Артур Рубинштейн мир опеновской музыки в ноктюрнах. рудно отдать предпочтение какой-либо из записей. дни ноктюрны пианистом „пропеты“ ، другие „проговорены“ ، третьи „продекламированы“؛ некоторые будто иллюстрируют знаменитую оценку 1836 года из рецензии на появление ноктюр Шопена и Д. илда: „Самое задушевное и просветленное، то только может быть создано в музыке“.

Самое „польское“ в Шопене - это، наверное، его мазурки. И наиболее глубокое постижение личности композитора, бесконечную широту в раскрытии разных сторон польского духа Рубинштейн демонстрирует именно при исполнении мазурок. оначалу как раз мазурки-то пианист записывать не отел، опасаясь возможной монотонности з. ем не менее исполнение Рубинштейна - идеальное воплощение авторского замысла، который прекрасно Асафьев: „За элементарностью конструкции скрывается «необычайное многообразие»: мазурки-песни, мазурки-рондо, мазурки-думы, мазурки — романтические элегии, лирические ариозо, пасторали, мазурки — массовые танцы среди «пленэра», как у старых фламандцев, мазурки « интимного тона», словно монологи «наедине с собой», мазурки иронического склада, словно тонко зарисованные над «человеками» очерки, мазурки — юношески шаловливая, прихотливая игра воображения, мазурки — «у пропастей жизни»: тема песен и плясок смерти, мазурки — сказы про весну и про девушек ، мазурки - похоронные оралы ، мазурки - свадебные перезвоны. раницы настроений беспредельны ، диапазон звукописных образов вызывает многообразие живописны ...

Интересным дополнением шопеновского раздела коллекции являются записи альбома № 69 — Фантазия на польские темы, исполненная Рубинштейном вместе с Филадельфийским оркестром под управлением Ю. рманди (1968) ، и Andante spianato и Большой полонез в оркестровой версии، сыгранные с оркестром „Симфония воздом Симфония возадия Валленштейна (1958). ти записи отличаются невероятным ритмическим разнообразием и удивительной элегантностью.

аряду с произведениями ридерика опена ، Артур Рубинштейн на протяжении всей своей жизни исполника. От Роберта и Клары Шуман нити преемственности протягиваются к Рубинштейну через великого скрипача Йозефа Иоахима, который в юности был близок великому композитору, а на склоне лет благословил молодого Артура Рубинштейна на вступление в мир музыки.

كلمات بمعنى: онцерт умана для ортепиано оркестром оркестром был записан Рубинштейном трижды. апись 1958 года с Симфоническим оркестром компании „RCA Victor“ под управлением Й. Крипса (альбом № 39) — единственная из известных интерпретаций, где вторая и третья части, благодаря удивительной исполнительской тонкости — звуковой, штриховой, ритмической, не уступают в художественном отношении гениальной первой части, которая звучит свободно, увлеченно, импровизационно. нтерпретация 1947 года с Симфоническим оркестром „RCA Victor“ под управлением У. тейнберга (альбом № 19) менее убедительна из-за некоторой тяжеловесности، ритмической прямолиней. апись 1967 года с икагским симфоническим оркестром под управлением К.-М. Джулини (альбом № 53) привлекает прекрасной ансамблевой слаженностью и тонко сбалансированной звучностью оркестра, которые всегда отличают трактовки такого мастера, как Джулини.

умановском разделе коллекции есть уникальная „запись Симфонических этюдов، сделанная в 1961 ов. еред нами бурный، кипучий، бушующий، захватывающий Шуман. нтерпретация волнующая и красноречивая، изобилующая виртуозностью.

„ещая птица“ умана (из икла „есные сцены“) была одним из любимых произведений пианиста. з трех замечательных записей (1946، 1961، 1969) Гольдшмидт, „демонстрирующая утонченную грацию без хрупкости, присущей более старым записям, и без некоторой тяжеловесности, свойственной позднему Рубинштейну“.

Неторопливо, крупно, рельефно, декламационно, можно сказать, в духе Софроницкого звучат „Арабески“ в записи 1969 года (альбом № 39), тогда как запись 1947 года (альбом №19) представляет совсем иную трактовку: музыка льется певуче, свободно и мягко .

من نحن؟ узыкант играл ее с 17 лет، но записал лишь однажды، в 1965 году (альбом № 52). е знаю другого исполнения، которое бы такой полнотой раскрывало знаменитый эпиграф Ф. легеля к тому сочинению: „Сквозь все звуки، звучащие в пестром сне земли، один тон слшитуся. емп исполнения очень сдержанный، звучности - волшебные…

Хочу напомнить один из отзывов об исполнении Рубинштейном шумановского „Карнавала“ в Москве в 1964 году: „Стоящая в одном ряду с лучшими среди слышанных — у Рахманинова, Софроницкого и Микеланджели, его интерпретация «Карнавала» с первой секунды погружает слушателя в атмосферу шумановского лиризма. Это Шуман - воздушный، летящий، клубящийся. Рубинштейн избегает какой-либо броскости، оголенной пианистичности. неней зрелищности во «ступлении» ، бравурой в «аганини». Он решительно отказывается от вошедших в обыкновение у концертантов эффектной колкости staccato в эпизоде ​​«Панталоне и Коломбина», головокружительной стремительности пассажей в «Паузе», грузной помпезности в начальных строках «Марша Давидсбюндлеров». Его цель не «зарисовки с натуры», не изображение в звуках Пьеро и Арлекина, выхваченных из калейдоскопа карнавальных масок, но передача интимных душевных состояний романтического поэта. рубинштейновской передаче все и неиссякаемо разнообразно и едино. <...> «арнавал» овеян у Рубинштейна дыханием гофманско-гейневской фантастики “.

من نحن؟ то произведение было включено в программу берлинского дебюта пианиста в 1900 году ид программоознознованов. невольно напрашиваются параллели самого самого Сен-Санса ، которому судьбой блаллели Второй концерт Сен-Санса, украшение репертуара Артура Рубинштейна, возник благодаря Антону Рубинштейну, о чем рассказывает Сен-Санс в своей книге „Портреты и воспоминания“: „Однажды Рубинштейн мне сказал: «Я еще не дирижировал оркестром в Париже; дайте концерт، тобы я имел случай взяться за палочку! »-« С удовольствием ». <...> я написал концерт в соль миноре، дебют которого، таким образом، состоялся под столь знамеотьть. Интересно, что Артура Рубинштейна парижской публике в начале XX века представил именно Сен-Санс: „Позвольте представить вам одного из величайших артистов, которых я знаю. Я предсказываю ему блестящую карьеру. Коротко говоря، он достоин фамилии، которую носит “.

о поводу онцерта Сен-Санса Артур Рубинштейн писал، то он был „благодатной новинкой؛ я взялся за него большой нергией и болжен сознаться، то он в течение долгих лет служил моне кнет. . в то время орошая музыка، отя и не лишенная известной банальности. о я по-прежнему убежден، то талантливый интерпретатор способен облагородить все، что играсет.

Известно высказывание Сен-Санса о необходимости „рассматривать сольную партию в фортепианном концерте наподобие роли в пьесе для театра, эта роль должна быть задумана и передана как драматический персонаж“. هل تعلم؟ аиболее ельной является интерпретация 1958 с оркестром „Симфония воздуха“ под управлением А. Валленштейна (альбом № 53). нтересно расставлены драматургические акценты. ервая асть носит арактер Maestoso ، образуя смысловой выразительный центр сочинения - карактер кагатол؛ اقرأ المزيد اقرأ المزيد записи 1969 года с иладельфийским симфоническим оркестром под управлением Ю. рманди (альбом № 70) совершенно ошеломляет вторая асть: солист с помощью особенного штриха соного вторая тема той асти произносится собым упоением، радостно، во весь голос. В альбоме № 82 представлена ​​„нелегальная“ запись 1939 года с оркестром Концертного общества Консерватории (Orchestre de la Socie'te' des Concerts du Conservatoire) под управлением дирижера и знаменитого флейтиста Ф. Губера. Здесь немало „огрехов“ и у солиста, и у дирижера (особенно в финале, где оркестр просто не может угнаться за пианистом), но в эмоциональном плане это необыкновенно яркое исполнение. Наше воображение поражают свобода и мощь первой части Andante sostenuto, элегантность и изумительное с точки зрения вкуса rubato второй части, феерическая тарантелла финала. „Когда слушатель приходит в себя от головокружительного темпа Финала, то он поражен ритмической упругостью, «пульсом» солиста, за которым, не всегда успевая, несется оркестр“,— пишет в комментариях к альбому Г. Гольдшмидт.

С именем Артура Рубинштейна связано много открытий в искусстве века. В частности، это испанская музыка. нтересное описание того، как он стал „испанистом“ ، одним из лучших исполнителей испанской، бузыкиной

„саак Альбенис - еловек ، которому я обязан своей большой популярностью в спании и во всех спыни и во всехонит. В альме، на Майорке، вдова Альбениса пригласила на обед… мя обеда я развлекал их рассказом о ом، как я встречался с Альбенисом، не зная، кто он. - граете ли вы его музыку؟ - поинтересовалась сеньора Альбенис. - Разумеется! - ответил я.— орошо знаю и очень люблю его сюиту «берия» ، но я боюсь играть ее в Испании. اقرأ المزيد они остаются совершенно ужды ритмическому духу этой типично польской музыки. я не очу рисковать быть осмеянным в Испании؛ успехом в той стране я очень дорожу. - ожалуйста ، сыграйте все е то-нибудь из его сочинений ، - настаивали дамы. - Сеньора، - сказал я، немного смущаясь، г-же Альбенис، - я играю эту музыку с увлечением، но воением. идите ли، по моему скромному мнению، актура сюиты «берия» излишне богата، и то изобилие сресто изобилие сресто. ень опасаюсь، то вы будете шокированы، услышав، как я опускаю множество нот с единственованы. ичто не могло остановить этих дам. - грайте так، как вы чувствуете، - сказали они.— высшей степени интересно послушать вашр. наал с «рианы» ، вложив туда всю вс врожденную любовь к испанским ритмам. огда я кончил، сеньора Альбенис повернулась к ауре и сказала: - то поистине удивительно، не право؟ н играет то точно так، как когда-то твой отец. - а، да، - ответила Лаура.— апа тоже опускал многое менее существенное в аккомпанементе. акое одобрение، исходящее от вдовы и одной из дочерей композитора، которые обе были пианистора. Я сыграл три или четыре другие пьесы из «Иберии», трактуя их на свой манер, и мои слушательницы без конца прерывали меня восклицаниями: — Папа делал такое же rubato и так же заканчивал pianissimo. темп его был точно тот же، то и ваш. е требовалось ничего больше، тобы я принял решение… рограмму которых вошли етыре из двенадцати пьес «берии». ак как их никто еще никогда не играл، они явились для публики совершенной новинкой. огу без преувеличения сказать، то ти концерты стали поистине поворотным пунктом в моей карьерер. осле каждой пьесы весь зал вопил: «ис، бис! ..» ичать «Браво!»، сопровождала меня до самого отеля. Сеньора Альбенис، ее дочь Лаура، Арбос، де алья и другие музыканты обнимали и поздравляли мозня، поздравляли. - ы играли ту музыку так، словно родились здесь، - говорили мне. ачиная того дня я был признан лучшим из интерпретаторов испанской музыки и должен биз أقوم بتأدية مهامك ، ومن ثم قم بالتسجيل في أي مكان.

В коллекции Артура Рубинштейна собраны записи произведений И. Альбениса، Э. Гранадоса، Ф. Момпу، М. де Фальи. е все здесь равноценно، ибо сами произведения различаются по художественному уровню. Сочинения Момпу، „аварра“ Альбениса - ектные нстрадные номера، пианист исполняет их с неподраж. В основном Рубинштейн играет лучшие произведения испанских композиторов в века. озникает ощущение поразительной достоверности: перед нами словно оживает атмосфера литературонсти؛ мы чувствуем ароматы، ощущаем напоенный зноем сухой воздух. ы вовлечены в эту изнь…

„очи в садах Испании“ для фортепиано с оркестром ануэля де альи - одно из лучших испанских сочни Рубинштейн услышал его в 1916 году، „заболел“ им и включил его в свой репертуар. В коллекции оно представлено тремя версиями. апись 1969 года (альбом № 70) с оркестром „Симфония воздуха“ под управлением А. Валленштейна, на мой взгляд, несколько академична (если вообще можно говорить об академичности Артура Рубинштейна), две другие — прекрасны каждая по-своему. Запись 1954 года (альбом № 18) с Симфоническим оркестром г. Сен-Луи под управлением В. Гольшмана оставляет яркое и цельное впечатление: органичны темпы, великолепен диалог солиста и оркестра, с каждым новым эпизодом они словно все более вдохновляют друг друга. Совершенно иная трактовка „Ночей“ представлена ​​в записи 1957 года (альбом № 32) с имфоническим ооркестническим поркестническим оркестриси XNUMX Хорда. то подлинно „симфонические впечатления дортепиано с оркестром“ (авторское жанровое определенивое определенивое определениано. сполнение отличают импульсивность، взрывчатость، необыкновенная красочность، тембровое богатстрость. астоящее торжество танцевальности، „испанского начала“ - вторая асть، „Danse lointaine“. ркестр подобен ансамблю самобытных солистов، и пианист один из них، то соответствует замыслу.

аши выдающиеся критики Г. Коган и Д. Рабинович в своих рецензиях, посвященных выступлениям Артура Рубинштейна в СССР в 1964 году, не удержались от замечаний такого рода: „…яркая, обаятельная индивидуальность. И… как всякая индивидуальность، - имеющая свои границы. Рубинштейн… не претендует на философскую глубину и трагедийность концепций، на открытие «новых горытие« новых горытие « „… отходы от общепринятого… не создают впечатления принципиального разрыва с… традициями. …Своеобразие рубинштейновских трактовок призвано не столько открывать слушателю неведомые миры, сколько радовать его неистощимой способностью… находить все новые и новые красоты в казалось бы давно изведанном“ (Д. Рабинович). Сейчас، по-видимому، наступает переоценка ценностей. В период 1950–60-х годов советский слушатель имел возможность наряду с Артуром Рубинштейном слушать таких замечательных пианистов трагедийного склада, как Владимир Софроницкий, Мария Юдина, в сравнении с которыми Рубинштейн, допускаю, мог казаться художником „слишком оптимистичным“. ыне трудно кого-либо удивить совершенством исполнения или качеством записи؛ и как часто роскошно изданные компакт-диски с прекрасным цифровым звуком не только не оставляют впечатления трагедийности и новизны, но, не трогая ни ум, ни сердце, мгновенно стираются из памяти после прослушивания, тогда как мощное, жизнелюбивое, яркое искусство Артура Рубинштейна — это „праздник ، который всегда с тобой“.

إيرينا تيمشينكو

* се итаты، приводимые в статье، взяты из аннотаций к альбомам Артура Рубинштейна из книги ирмой „BMG“ собранию дисков с записями пианиста.